Какую цель преследовал Главный конструктор написанием этой главы? Естественно было ожидать, что он, будучи категорически не согласен с общепринятой (на сегодняшний день) версией причин Чернобыльской аварии, предложит и обоснует другую, свою версию. Но этого не произошло. Оказалось, что нет у него никакой другой разумной версии. Поэтому не может он вести научно технический спор со своими оппонентами, разбивая их конкретные аргументы столь же конкретными убедительными доводами. И он пошел другим путем. Это путь высоконаучной авторитетной болтовни, основанной на произвольном манипулировании фактами их искажении и подтасовке. Дискуссия заменяется демагогией, анализ фактов их передергиванием, гипотезы сказками и т.д. Не обошлось и без прямого подлога. Все это мы покажем на конкретных примерах, но сначала посмотрим на механизм, с помощью которого, предметная научно-техническая дискуссия заменяется высоконаучной бессодержательной болтовней.

Аварийный процесс на 4-м блоке ЧАЭС очень четко разделяется на две фазы: до разрушения тепловыделяющих сборок (ТВС) и после их разрушения (некоторого их количества). Почему это разделение так важно? По двум причинам.
1) До разрушения ТВС, конструкция реактора сохраняет свою целостность во всех своих деталях и все нейтронно-физические и теплогидравлические процессы которые протекают или могут протекать в реакторе (и в КМПЦ) хорошо известны. Они досконально изучены как теоретически, так экспериментально, и математически достаточно точно описываются. Так, что эта фаза аварийного процесса может быть уверенно смоделирована, что и делалось неоднократно на различных моделях разными исследователями [В1][В3][Н2].
Что же касается второй фазы аварии, то это процесс разрушения реактора, который совершенно не изучен, ни экспериментально, ни теоретически, особенно та его стадия, которая начинается после разрушения технологических каналов (ТК). Это область не знаний, а гипотез. Единственное, что здесь можно сделать достоверно, это исследовать результат разрушения, а всякое ретроспективное моделирование будет здесь очень гипотетическим и основанным не столько на точных математических соотношениях, сколько на общих представлениях и интуиции.
К этому еще следует добавить, что для первой фазы аварии имеется много зарегистрированных данных (они представлены на нашем сайте в разделе Фактические данные), которые могут быть использованы для анализа. А для второй фазы этого нет.
2) Одно из основных понятий при расследовании любых аварий, это исходное событиие аварии, с которого всё начинается. И это событие находится в первой фазе. Так что, для расследования причин аварии, изучения только лишь её первой фазы вполне достаточно. Вторая фаза мало что может к этому добавить.

Что надо сделать, чтобы перевести разговор из русла конкретного анализа в русло высоконаучной болтовни? Сделать надо две вещи.
1) Представить дело так, будто невозможно корректно разделить единый аварийный процесс на две фазы, нивелировать их и ликвидировать границу между ними. Для этого нужно:
а) объяснить, что процессы в неразрушенном реакторе не менее сложны и не более определенны, чем процессы разрушения реактора, и, что процесс разрушения реакторной установки может быть описан не хуже, чем процесс её функционирования;
б) показать, что данных о первой фазе аварии на самом деле не больше, а меньше, чем о второй фазе. Треть объема главы отведена подробнейшему описанию разрушеного энергоблока и выводам, которые можно сделать из этих наблюдений. И целый параграф посвящен дискредитации ДРЕГ, основного источника информации о первой фазе аварии.
2) Убрать из своего лексикона слова "исходное событие аварии". Нет, конечно, в главах 3 и 9, где обсуждается теория безопасности реакторов РБМК, это понятие есть, и ему отдельно посвящен целый параграф. Но вот здесь в 13-й гл., где надо применить теорию на практике, такого понятия нет. Вот как формулирует гл. конструктор то ли момент, то ли причину начала аварии. ([Е21], стр. 547)
"Авария началась тогда, когда оперативный персонал попытался поднять мощность непреднамеренно заглушенного реактора, снижая оперативный запас реактивности, при извлечении регулирующих стержней до недопустимо низкого значения"
На таком же уровне определенности, точности и научной корректности находятся почти все высказывания гл.конструктора в этой главе.
Перечислим ключевые события и факты аварии и перейдем к обсуждению манипулирований передергиваний, подтасовок и подлога.

............................................................. Ключевые cобытия ....................................................
Ключевым аварийным процессом был неконтролируемый разгон реактора, с чем согласны абсолютно все, включая Главного конструктора. Этот разгон спустя приблизительно 50 мин (от начала, как его сформулировал гл. конструктор) зарегистрирован штатными приборами БЩУ в виде резкого всплеска мощности реактора, записанного на ленте самописца как вертикальная линия, уходящая за пределы шкалы прибора. Всплеск мощности сформировал аварийные сигналы АЗМ и АЗС, которые зарегистрировала ДРЕГ в 01.23'43'' и она же одновременно зарегистрировала сигналы "неисправность измерительного канала" по всем 8-ми каналам формирования сигнала АЗМ и по всем 3-м каналам формирования сигнала АЗС. Это означает что всплеск мощности и по величине и по скорости нарастания превысил не только уставки по мощности и по скорости её роста, но и вышел за пределы максимального диапазона измерений.

Ключевым событием аварийного процесса является нажатие кнопки АЗ-5, и тем самым выдача сигнала на сброс аварийной защиты. Независимо от того как это событие повлияло на аварийный процесс, с самим фактом того, что оно имело место, согласны все кроме главного конструктора. Вот что он пишет ([Е21], стр. 578):
"Что же было причиной гула, грохота, почему рухнула кровля машзала и затем погас свет? Из выделенной сотрудниками смены хронологической последовательности основных событий понятно, что причиной не могло быть нажатие кнопки АЗ-5, поскольку соответствующая команда была дана позже, когда уже был снесен шатер ЦЗ и можно было нажимать любые кнопки – реактор уже перестал существовать."
А между тем сигнал АЗ-5 зарегистрировали независимо две системы регистрации: телетайп СКАЛЫ в 01.23'39'' и ДРЕГ в 01.23'40'', реактор в это время был еще цел и судя по тому, что свет везде горел, шатер ЦЗ был тоже на месте , подробности см. здесь:

Другим ключевым (с подачи гл. конструктора) событием является отключение 4-х выбегающих (т.е. подключенных к выбегающему турбогенератору) ГЦН. Это событие зарегистрировано на осцилограммах выбега с большой относительной точностью по времени и отстоит от момента включения блока выбега (нажатие кнопки МПА) на 35-36 сек. Чтобы вычислить абсолютное время этого события необходимо синхронизировать осцилограмму с записями ДРЕГ, так как на осцилограмме абсолютных отметок времени нет. Выполнение такой синхронизации позволяет вычислить абсолютное время события как 01.23'46''-01.23'47''. Такое время хорошо согласуется с временем другого события, зарегистрированного ДРЕГ в это же время. Это резкое падение расходов по всем 8-ми ГЦН в 01.23'47'', на 40% на невыбегающих ГЦН и до нуля на выбегающих. При этом, через секунду на ГЦН, подключенных к постоянному питанию, расход восстановился полностью, а на выбегающих частично.
Отключение ГЦН - событие для гл.конструктора очень важное, он делает его по существу исходным событием аварии. Но его категорически не устраивает время наступления этого события.

Помимо указанных есть еще два события, важных для анализа аварийного процесса.
1) Нажатие кнопки МПА. Это событие зафиксировано только на осцилограммах выбега и отстоит по времени от начала выбега, т.е. от момента полного закрытия стопорно-регулирующих клапанов турбины (СРК) на 6,6 сек.
2) Исчезновение электропитания на всех регистрирующих приборах БЩУ и на осцилографах выбега. Очевидно это и есть момент разрушения реактора (и именно тогда "погас свет и снесло крышу"). Это событие точно зарегистрировано только на осцилограммах выбега и отстоит по времени от момента нажатия кнопки МПА на 41,7 сек. Точность регистрации этого события штатными приборами БЩУ (т.е. момент прекращения их работы) далеко недостаточна, чтобы сказать что-то определенное о времени его наступления. ДРЕГ это событие не регистрировала и зарегистрировать не могла в принципе. Для того чтобы что-то зарегистрировать ей нужна работающая СКАЛА, а событие именно в том и состоит, что СКАЛА перестала работать.
Отношение Главного конструктора к обоим указаным событиям есть один из предметов дальнейшего разговора.

Еще одно возможное событие, которое нигде не зарегистрировано, но которое нельзя не упомянуть. Это кавитация на ГЦН. Главный конструктор реактора РБМК утверждает что она была, а главный конструктор ГЦН столь же авторитетно утверждает, что её не было. Не будем разбираться кто из них прав, отметим лишь следующее, чтобы кавитация стала исходным событием аварии, она должна произойти на всех 8-ми ГЦН одновременно. А этого не было, и даже гл. конструктор РБМК такого не утверждает.

...............................................................Манипулирование фактами....................................................
Итак, имеются три события аварии, зарегистрированные в следующей последовательности (по времени ДРЕГ).
01.23'40'' Нажатие кнопки АЗ-5. Сброс аварийной защиты.
01.23'43'' Резкий всплеск мощности. Неконтролируемый разгон реактора.
01.23'46''-47'' Отключение 4-х "выбегающих" ГЦН.
Главного конструктора РБМК такая последовательность событий не устраивает и он хочет сделать её другой:
01.23'39,9''-40,6'' Отключение 4-х "выбегающих" ГЦН.
01.23'41'' Всплеск мощности и срабатывание аварийной защиты.
01.23'46''-47'' Нажатие кнопки АЗ-5 на уже разрушенном реакторе.
Но при этом невозможно обойтись без подтасовок, передергиваний и подлогов. И в любом случае останется одна проблема. Эти события не изолированы от всего остального, а находятся в общем контексте аварийного процесса и согласованы со всеми другими зарегистрированными данными. Если их оттуда выдрать, то такое согласование нарушится. Но с этим гл. конструктор справляется легко. Он просто полностью игнорирует все "ослиные уши", которые остаются торчать после его манипуляций (авось не заметят).
Однако пойдем по порядку.

Манипуляция №1, дискредитация ДРЕГ.
Много данных зарегистрировано, говорите? Всё туфта, дерьмо эта ваша (т.е. моя, главного конструктора) ДРЕГ.
Ей богу, я не утрирую, ничего другого и более конкретного на стр.550 – 551 в параграфе "13.1.3 Регистрация данных при проведении испытаний" про ДРЕГ не сказано. Много говорится о том, чего ДРЕГ не регистрирует, но практически ничего не сказано о том, что она регистрирует. Много о низкоприоритетности этой программы, и ничего о том, а для чего же тогда такой малый цикл опроса датчиков, меньше 1-й секунды. Зато дается много вообще лишних "порочащих" сведений: и вычислительная машина СКАЛЫ маломощна, и программа ПРИЗМА пригодна только для контроля стационарных режимов работы (а мы не про ПРИЗМУ, а про ДРЕГ говорим), и перерывы были в работе ДРЕГ (уж, конечно, не во время перерывов зарегистрировано, то что зарегистрировано), и т.д. и т.п. в таком же духе.
Вот для конкретности, пример, как совершается передергивание. ([Е21], стр. 550)
"Несмотря на относительно малый цикл регистрации непосредственно измеряемых параметров, (примерно 1 с) фактический интервал опроса оказывается больше, так как программа ДРЕГ в СЦК "Скала" является одной из самых низкоприоритетных "
И дальше, после очередной порции помоев, в конце параграфа, разбирается подробно регистрация сигнала "рост давления в РП" в 01.23'49'' и дается, как бы, вывод ко всему параграфу:
"Таким образом, учет длительности цикла работы программы ДРЕГ, задержки между физическим событием и началом его приборного отражения, а также инерционности датчиков может давать временное запаздывание примерно на 5 с."
Во-первых здесь в одну кучу замешаны три совершенно разные вещи: интервал опроса, низкоприоритетность программы и временнОе запаздывание регистрации.
1) Цикл опроса и только он определяет точность (разрешение) по времени регистрации данных. Минимальный цикл (максимальная точность) это 1 сек, в нашем случае для основных регистрируемых параметров был установлен цикл 2 сек.
2) Низкоприоритетность программы приводит только к пропуску данных (более приоритетные программы вытесняют ДРЕГ из данного конкретного цикла, и она данные этого цикла не успевает записать). Но это никак не может привести к смещению данных во времени
3) Запаздывание регистрации определяется в каждом конкретном случае измерительной схемой и датчиком. Возможно, для такого параметра как давление в РП (для которого и цикл мог быть не 2, а 4 сек) задержка и может составить 5 сек. Но ведь дальше эти 5 сек используются главным конструктором как магическая цифра на все случаи жизни. И даже, более того, иногда там, где это ему необходимо, он просто тихо-тихо, ничего никому не говоря, чисто арифметически вычитает их из времени регистрации, и событие оказывается происходящим на 5 сек раньше.
Во-вторых, для анализа аварийного процесса важны не абсолютные времена регистрации данных, а относительные, относительно друг друга. Такие относительные времена не зависят от задержки регистрации, а только от цикла опроса.
В-третьих, как бы не была плоха ДРЕГ, даже если бы и так, как описывает её главный конструктор, чего она сделать никак не может, это поменять последовательность регистрации событий. А гл. конструктор хочет (и будет) заниматься именно этим.

Манипуляция №2. Выкрутас с кнопкой АЗ-5.
Первое, что Главный конструктор хотел бы передвинуть подальше и вообще убрать с глаз долой, это несомненно сброс аварийной защиты, иначе никуда не уйти от того, что её сброс и есть исходное событие аварии. Но сделать это практически невозможно, сигнал АЗ-5 зарегистрирван двумя независимыми системами, причем телетайп вне подозрения (никаких тебе низкоприоритетностей), а ДРЕГ если и может что исказить, то только организовать запаздывание, но никак не опережение. Как быть? И вот что делает главный конструктор.
1) Прежде всего сброс аварийной защиты заменяем на её срабатывание. Откуда известно, что сигнал АЗ-5 сформировался от нажатия кнопки? В оперативном журнале это не записано (и мало ли что ДРЕГ об этом говорит). А то что все как один свидетели, говорят, что кнопка была нажата, так они же не могут назвать время с точностью до 1 сек , и ясно, что кнопка, если и была нажата, то уже потом на разрушенном реакторе. Сигнал АЗ-5 сформировался не от кнопки, а системами АЗМ и АЗСР потому, что в реакторе начался неконтролируемый разгон по какой-то другой, пока неважно какой, причине.
2) Теперь нужно показать, что сигнал АЗ-5 сформировался после начала разгона, а не до, как это следует из записей ДРЕГ. Для этого выполняется сложная манипуляция, следите за руками.
Ничего нельзя было бы сделать, если бы сигнал АЗ-5 не регистрировался одновременно с ДРЕГ еще на телетайпе, а так появилась лазейка. Да тут еще такая штука подвернулась! На телетайпе имеется две записи регистрации сигнала аварийной защиты, одна полноценная запись сигнала АЗ-5 в 01.23'39'' и одна непонятная, недопечатанная до конца запись, помеченная временем 01.23'41''. Давно уже идут дискуссии о том, что она означает [К6], то ли это недопечатанная (в связи с исчезновением питания) запись не АЗ-5, а АЗ-1 или АЗ-3; то ли это повтор предыдущей записи, вызванный сбоем при обесточении телетайпа и переходе на аварийное питание; то ли это на самом деле два сигнала АЗ-5 при кратковременном нажатии на кнопку, её отпускании и повторном нажатии. Но еще никто не додумался до такого выкрутаса, какой сделал главный конструктор ([21], стр.583 и 584)
3) Оказывается, полноценная запись на телетайпе в 01.23'39'' это регистрация ложного сигнала АЗ-5, ошибочно сформированного вследствие замыкания (и размыкания) контактов реле из-за "сильных вибраций здания". А вот недоделанная запись в 01.23'41'' это регистрация действительно аварийного сигнала АЗ-5, сформированного системами АЗМ и АЗСР как реакция на неконтролируемый разгон. Позволительно спросить, а почему ДРЕГ зарегистрировала (в 01.23'40'') только ложный сигнал АЗ-5, а настоящий сигнал не зарегистрировала. И еще: чисто инструментально между исполнением ложного сигнала и настоящего нет никакой разницы, чтобы исполнить именно второй сигнал, нужно отменить первый. А как это может быть сделано, если этот сигнал не от кнопки?
4) И тут главный конструктор отмочил такое, что никому и в дурном сне не приснится. Оказывается, вопреки тому, что он же сказал на стр. 583, три записи (в 39'', 40'' и 41''), это регистрация не двух, а уже трех разных событий (см. стр 584), одно из которых это отмена сигнала АЗ-5.

Как говорится, хоть стой хоть падай.
И пока мы стоим открыв рот от изумления, пытаясь всё сказанное (на стр. 583,584) переварить, гл. конструктор своё дело сделал. Он сдвинул момент сброса АЗ на 2 сек (на столько на сколько было возможно) и загнал кнопку АЗ-5 за можай. Осталось только доказать что сигнал АЗ-5 (теперь он в 01.23'41'') появился позже чем произошел всплеск мощности, который ДРЕГ зарегистрировала в 01.23'43''. А что тут собственно доказывать, вам же уже объяснили что такое ДРЕГ, двигайте эту регистрацию ДРЕГ на сколько надо, хоть на 5 сек, и не берите в голову. Сам гл. конструктор здесь поскромничал и ограничился 4-мя секундами:

Ну вот теперь всплеск мощности хоть на секунду, но раньше сброса АЗ, причина и следствие встали на свои места. Конечно, за 1 сек персонал не успел бы среагировать и нажать на кнопку АЗ-5, поэтому-то она и была в первую очередь удалена, изъята из рассмотрения, чтобы не смущать умы.

Манипуляция №3. Отчего разрушились ТВС.
По общепринятой версии, авария началась с неконтролируемого разгона реактора вследствие появления большой положительной реактивности. От резкого возрастания энерговыделения произошло разрушение ТВС в части активной зоны. И дальше все пошло поехало, не будем вдаваться в подробности, главным конструктором это всё очень красочно описано.
Сейчас его главная задача убить в зародыше всякую мысль о том что аварийный процесс инициировала аварийная защита, внося положительную реактивность. Хотя он и решил этот вопрос радикально, поменяв причину и следствие, но чтобы никто в этом решении не усомнился, он заранее готовит почву. Он пытается доказать недоказуемое, и сразу по двум направлениям.

1)Не положительная реактивность и вызванный ею рост мощности привели к разрушению ТВС, а, наоборот, разрушение ТВС вызвало появление положительной реактивности. До разрушения ТВС общая реактивность реактора сохранялась около нуля и соответственно мощность реактора не росла
"Суммарный сигнал мощности по БИК в процессе испытаний до момента регистрации сигнала АЗ-5 в 01.23'39'' заметно не менялся." (стр. 581).
По версии гл.конструктора, авария началась с разрушения ТВС вследствие сильной неравномерности энерговыделения в активной зоне и расходов теплоносителя через ТК. А эта чрезвычайная неравномерность есть результат неустойчивого состояния реактора (и КМПЦ) в которое реакторную установку привел своими действиями эксплуатационный персонал.
"Зарегистрированные данные показаний ВРД {внутриреакторные датчики} в предаварийный период выявили существенную неравномерность в распределении мощности по половинам реактора" (стр. 585)
Враньё это, нет таких данных.
Чтобы на мощности 200 МВт (6,25%) и при большом (100% и более) общем расходе теплоносителя через активную зону сжечь ТВС из-за неравномерности по активной зоне энерговыделения и поканальных расходов, нужно иметь уж очень большую неравномерность энерговыделения и несоответствие ему расходов. Однако, по показаниям датчиков внутриреакторного контроля и канальных расходомеров за минуту до аварии на момент замера в 01ч 22мин 30сек (см. рис 7. 8, 9, 10) ничего такого не наблюдалось. Нормальное для стационарного режима неравномерное распределение нейтронного потока и соответствующее ему поканальное распределение расходов не показывающие никакого перекоса по левой и правой половине реактора. То что изображено на стр. 560 как якобы демонстрация такого перекоса это различие в поведении левой и правой петель КМПЦ (лучше это видно на сайте на рис 3 - 6) . К показаниям внутриреакторных датчиков это никакого отношения не имеет.
2) Положительная реактивность, вводимая аварийной защитой столь мала (или вообще отсутствует), что это не может оказать никакого влияния на развитие аварийного процесса. Почти весь параграф "13.3.2 Расчетный анализ (гипотетическое моделирование)" стр. 555-561 посвящен эффекту PS. Ну раз нет никаких исходных данных аварии (не данные же ДРЕГ брать), что поделаешь, приходится гипотетически моделировать. На шести страницах (стр. 555-560) рассказывается как это сложно и трудно, но тем не менее, видимо, успешно проделано, и однозначно эффект PS никак не может быть исходным событием аварии.
Но самое удивительное, это то, что оказывается и главный замах: якобы имевшее место неустойчивое состояние реактора и жуткая неравномерность энерговыделения и поканальных расходов, тоже просвистел мимо. Еще что-то требуется кроме этого, чтобы началась авария ([21], стр. 561).
"Расчетные оценки, выполненные по некоторым из гипотез, показали, в частности, что только наложение на ввод стержней СУЗ с верхних концевиков таких событий, как электрическое отключение ГЦН, подключенных к выбегающему ТГ-8 [24], так и прекращение циркуляции выбегающими ГЦН из-за снижения оборотов ТГ-8 приводит к неконтролируемому разгону реактора [27]."
То есть исходное событие аварии надо искать еще где-то, в другом месте. Первым таким кандидатом стала кавитация ГЦН, но пообсуждав её (стр. 561), главный конструктор эту тему продолжать не стал. Тем самым, сделав ложные выпады в разные стороны для дезориентации противника, он сосредоточился на главном направлении: отключение ГЦН.

Манипуляция №4. Высоконаучная болтовня.
Дело изображается так, будто под всем, что говорится имеется солидная научная основа. Такая основа действительно имеется, но используется она гл. конструктором не по назначению, а для затуманивания мозгов.
В один клубок заплетаются три совершенно разных явления: неравномерность энерговыделения, пространственная неустойчивость нейтронного поля, неконтролируемый разгон реактора и теоретическая (даже философская) проблема представительности (достоверности) расчетов в зависимости от точности задания исходных данных. В таком клубке да еще при напускании тумана, действительно, разбираться трудно.

1) Неравномерность распределения нейтронного потока по активной зоне и соответственно энерговыделения, это одна из характеристик стационарного состояния реактора. Большая неравномерность опасна с точки зрения возможного разрушения наиболее теплонапряженных ТВС только при большой мощности реактора. На мощности 200 МВт сильная неравномерность стационарного нейтронного потока никакой опасности не представляет.
Для расчета стационарных состояний существуют и тогда существовали достаточно точные программы трехмерного нейтронно физического расчета реактора. И проблема исходных данных для этих расчетов тоже в основном была решена. Такие расчеты были базой на которой велось проектирование реактора и являются важной составной частью сопровождения эксплуатации.
Неравномерность стационарного нейтронного распределения перед аварией была действительно довольно большой, с этим можно согласиться. Но вызвать разрушение ТВС это никак не могло.

2)Пространственная неустойчивость нейтронного поля это свойство любого большого (в нейтронно физическом смысле) реактора с положительными обратными связями, и она была присуща реактору РБМК. Проявляется она в том, что при постоянной общей мощности реактора энерговыделение в какой-либо одной части активной зоны начинает самопроизвольно возрастать, а в другой в это же самое время убывать. Если не вмешиваться в этот процесс, манипулируя стержнями регулирования, то перекос может возникнуть столь сильный, что можно сжечь ТВС и на небольшой мощности.
Для того, чтобы разрушить ТВС от перегрева на мощности 200 МВт при 100%-ом расходе теплоносителя, перекос энерговыделения должен быть таким, чтобы максимальная энергонапряженность в 20 раз превысила среднюю по активной зоне. Невозможно себе представить, что при таком перекосе общая мощность реактора сохранялась без заметного существенного возрастания, требующего активного вмешательства не только автоматической системы регулирования но, и оператора. Время для такого вмешательства всегда есть, так как характерное время развития перекосов энерговыделения минуты и десятки минут.
Пространственной динамике реактора главный конструктор уделил в свое время много внимания как в расчетном так и в экспериментальном плане [E1], и его никак нельзя заподзрить в том, что он путает динамическую неустойчивость и статическую неравномерность по незнанию или недопониманию.
Проявляла ли себя эта неустойчивость перед аварией? Возможно. Но только вот что надо иметь ввиду. В течение почти всего предаварийного периода с 01.05' до 01.23'30'' реактор находился под воздействием постоянного ввода отрицательной реактивности из-за продолжающегося отравления ксеноном. Для явления неустойчивости это стабилизирующий фактор, и она проявляться не могла. Стержни регулирования в это время только извлекались, для компенсации отравления, и не погружались, как это бывает при подавлении неустойчивости.
За 10-12 сек до нажатия кнопки АЗ-5 (или по гл.конструктору до начала неконтролируемого разгона без нажатия кнопки) положительная реактивность от уменьшения расхода теплоносителя при выбеге перевесила отрицательную реактивность от отравления. Только с этого момента неустойчивость могла начать проявляться, и за 10 сек она не могла развиться до такой степени, чтобы разрушить ТВС (да не одну, а много) и еще оставить время, чтобы разрушение ТВС успело вызвать неконтролируемый разгон.

3) Неконтролируемый разгон это быстрое возрастание мощности реактора, такое, что не оператор ни автоматическая система регулирования не успевают вмешаться и взять этот процесс под контроль. Это интегральный процесс, описываемый в понятиях мощности реактора и реактивности, а распределение общей мощности энерговыделения по объёму активной зоны нужно только постольку поскольку оно влияет на величину реактивности. Так обстоит дело в том случае, если нам нужно только изменение мощности (и реактивности) во времени, если же нас интересуют конкретные разрушения, производимые неконтролируемым разгоном в активной зоне, то пространственное распределение нейтронного потока важно и само по себе. В этом случае для описания процесса разгона необходимы нестационарные трехмерные программы нейтронно-физического расчета, которых ни у кого к моменту Чернобыльской аварии не было. Но поскольку, главное, что интересовало на той стадии расследования причин чернобыльской аварии, это изменение во времени мощности и реактивности с целью проверки различных гипотез исходного события, то достаточно было моделей динамики реактора с упрощенным представлением о пространственном распределении нейтронного поля.
И такие расчеты были выполнены во всех участвовавших в расследовании организациях [[И1][Н1][В1][Ки]. Разработка полномасштабных трехмерных нестационарных программ началась только после аварии[В2][В3]. С течением времени они становились все более точными и к 1991 году достаточно представительное моделирование первой стадии аварийного процесса было проведено во всех перечисленных организациях[В3][Н2].
Как и следовало ожидать, результаты главного конструктора, существенно отличались от результатов всех других. И разумеется, в своей книге он эти другие результаты обходит полным молчанием и ссылается только на себя.

Манипуляция №5. Отключение ГЦН.
Отключение 4-х "выбегающих" ГЦН (ГЦН-13,14,23,24) зарегистрировано только на осцилограммах выбега, как скачкообразное снижение тока, питающего ГЦН. Эти отключения произошли друг за другом в течение менее 1 сек и зарегистрированы с точностью до 0,02 сек относительно момента перехода этих ГЦН на питание от выбегающего ТГ. Это момент нажатия кнопки имитации сигнала МПА (сокращенно кнопка МПА), и он зафиксирован на осцилограммах. Но осцилограммы выбега не привязаны к абсолютному времени и для того что бы такое время событиям, зарегистрированным на осцилограмме, приписать, надо её синхронизировать с другими источниками информации по какому-нибудь реперному событию, которое зарегистрировано и там и здесь.
Таким естественным реперным событием является начало выбега, т.е. момент закрытия стопорно-регулирующих клапанов турбины (СРК). Кнопка МПА должна была быть нажата одновременно с закрытием СРК, по одной команде, но разными людьми и в разных местах. Сигнал закрытия СРК регистрируется в ДРЕГ, и он был также заведен на осцилограф, но по какой-то причине не сработал, так что прямой регистрации этого сигнала на осцилограммах выбега нет, но по косвенным признакам это событие (закрытие СРК) на осцилограмме хорошо идентифицируется ([А2], Приложение № 2 от 13 мая 1986 г.) и получается, что кнопка МПА была нажата через 6,6 сек. после закрытия СРК. Выполнение такой синхронизации позволяет вычислить абсолютное время события: отключение ГЦН по времени ДРЕГ, как 01.23'46''-01.23'47''.
Главный конструктор делает вид, что его вопрос синхронизации ДРЕГ и осцилограмм тоже волнует. (стр. 551)
"Для синхронизации осцилограмм электротехнических параметров и данных программы ДРЕГ post factum было бы естественным использовать реперные события, в частности момент посадки стопорных клапанов, момент нажатия кнопки МПА и момент одновременного прекращения регистрации из-за остановки осцилографов при обесточении БЩУ-4 и КРУ-6 [8]. Однако в распечатках ДРЕГ отсутствует сообщение о сигнале нажатия кнопки МПА."
Ах какая жалость, не врезал персонал свою кнопку МПА еще и в СКАЛУ (за то, что врезал её в панель безопасности он свое на суде уже получил)! А почему же молчим об отсутствии на осцилограммах сигнала от закрытия СРК, это ведь еще бОльшая катастрофа. И как интересно собирается Гл. конструктор использовать для синхронизации такое событие как обесточение БЩУ-4 и КРУ-6?
Да никак не собирается. Не нужна ему на самом деле никакая синхронизация, а нужно совместить во времени два события: закрытие СРК и нажатие кнопки МПА. Они действительно должны были произойти одновременно, но увы! произошли с интервалом во времени в 6,6 сек. На эту тему исписано много бумаги и сказано много слов, и на суде этот вопрос обсуждался. Главный конструктор пропускает все это мимо ушей, как будто ничего такого не было, и он как бы считает само собой разумеющимся, что эти события произошли одновременно. Однако, тщетно искать в его тексте, какое-либо прямое утверждение на эту тему. Вот единственный едва заметный след, оставленный им (стр.551):
"Анализ функционирования ЭЭС энергоблока в режиме выбега ТГ показал, что отключение "выбегающих" ГЦН произошло через 35,9-35,6 с после посадки СРК и нажатия кнопки МПА (если она была нажата)."
Вот оно высокое искусство подтасовки. В одно касание посеять сомнение, в том что кнопка МПА вообще была нажата, и одновременно сделать это нажатие событием идентичным закрытию СРК, совершив тем самым прямой подлог. Дальше все просто: осцилограммы смещаются по времени на 6,6 сек. А то, что отключение ГЦН по осцилограмме перестало теперь совпадать по времени с резким снижением расхода до нуля по ДРЕГ, то уже ведь показано что за дерьмо эта ДРЕГ и поэтому:
"с учетом возможного запаздывания регистрации примерно до 5 с факт соответствующего физического события мог быть существенно раньше." (стр. 551)
Особенно восхищает потрясающая точность, с которой удалось главному конструктору установить моменты отключения ГЦН.
"Как было установлено, на основе анализа первичной информации по данным регистрации систем измерений [8], отключение "выбегающих" ГЦН произошло соответственно в 01.23'39,9''; 01.23'40''; 01.23'40,5''; 01.23'40,6'' (ГЦН-14; ГЦН-24; ГЦН-13; ГЦН-23)"
Ну хоть бы одним словом намекнул как такие данные были получены, и такая высочайшая точность была достигнута (при таких негодных системах регистрации). Да и кроме того, выходит, что кнопка МПА была нажата не просто одновременно с закрытием СРК, а одновременно с точностью выше 0,1 сек., хотя делалось и то и другое вручную разными людьми и с разных мест).

Рассмотрение версии главного конструктора можно было бы продолжать и дальше, но многое уже было сказано в связи с критикой Б.И.Горбачева, и мы на этом закончим.

---------------------------------------------------------------------