 | Подтасовка и подлог |
 |
| Что и как происходило в ночь на 26.04.1986 г. на 4-ом энергоблоке Чернобыльской АЭС достаточно хорошо известно по показаниям датчиков,зарегистрированным на самописцах БЩУ, на магнитных лентах управляющего вычислительного комплекса СКАЛА, в осциллограммах выбега, записано в оперативных журналах, подтверждено многочисленными показаниями и свидетельствами очевидцев. До момента времени 1ч 23 мин 39 сек, когда была нажата кнопка АЗ-5, работу реактора и энергоблока можно классифицировать как угодно, но только это не было аварийным процессом, а подпадало под регламентный термин: режим «нормальной эксплуатации». С момента нажатия кнопки АЗ-5 в реакторе начался быстропротекающий аварийный процесс, в результате которого он разрушился. Точно неизвестно почему кнопка была нажата именно в этот момент, но скорее всего это было окончанием испытания выбега. Таковы факты, независимо от того, нравятся они кому-нибудь или нет. Но они не устраивают Главного конструктора реактора, который утверждает (в своей книге) нечто совершенно другое. Авария, якобы, началась задолго до нажатия кнопки АЗ-5, и нажата она была потому, что операторы увидели (и услышали) эту аварию, а реактор к этому времени уже был разрушен. ГК как бы основывает это своё видение аварии на свидетельствах очевидцев, которых не называет, поэтому давайте посмотрим для начала, кто эти очевидцы и что они говорят. Все рассказы очевидцев и показания свидетелей мы знаем только из двух, заслуживающих доверия источников, это писатель Ю.Н. Щербак, который беседовал с сотрудниками ЧАЭС сразу же после аварии и дает записи этих бесед в своей книге [Щ1], и это Н.В.Карпан, зам. Главного инженера АЭС по науке (на момент аварии), также написавший книгу [К1], где приведены выписки из объяснительных записок, протоколов допросов и записи показаний в ходе судебных заседаний. Есть еще один, главный свидетель А.С.Дятлов, заместитель главного инженера, руководитель испытаний, и он оставил после себя мемуары [Д1], но так как он же главный обвиняемый, т.е. заинтересованное лицо, то его свидетельства следует рассматривать отдельно. Вся работа реактора и энергоблока 26-го апреля 1986 г. по времени разделяется на три периода. 1) Снижение мощности реактора и стабилизация её на уровне 200 МВт. Для этого периода не нужны никакие свидетельства очевидцев, всё известно по показаниям приборов БЩУ и записям в оперативных журналах и никто ничего этого не пытается опровергнуть. 2) Прекращение подачи пара на турбину и выбег турбогенератора, это период в 35 сек, от момента закрытия СРК до момента нажатия кнопки АЗ-5. В этот период никто из находящихся на БЩУ не видел ничего в показаниях приборов, что могло бы свидетельствовать о начавшейся аварии. 3) Нажатие кнопки АЗ-5 в 1:23:39 (1:23:40 по записи ДРЕГ) и быстро протекающий аварийный процесс, в течение 10 сек полностью уничтоживший реактор и вызвавший большие разрушения в машинном зале. Внешнее проявление этого процесса видели и слышали все, находившиеся на АЭС, но в разной степени и сочетании, в зависимости от удаленности от центрального зала 4-го энергоблока. Это были сначала продолжительные и сильные звуки очень низкой частоты, описываемые то как гул или стон (Р.И.Давлетбаев), то как накатывающий волной нарастающий рокот (Ю.Ю.Трегуб), затем сильный удар и вибрация здания, а через несколько секунд еще один удар чрезвычайной силы. Освещение сначала погасло, затем включилось аварийное освещение. БЩУ и другие помещения заполнились пылевым туманом (видимо по кабельным проходкам и трактам вентиляционной системы от воздушной взрывной волны ). Интервал времени выбега в 35 сек. отделен от интервала 10 сек., когда протекал аварийный процесс, событием: нажатие кнопки АЗ-5. Это ясно видно из записи на магнитной ленте программой ДРЕГ показаний датчиков и дискретных сигналов. И этот принципиальный момент неопровержимое свидетельствует, что кнопка АЗ-5 была нажата до того как началась авария, а не наоборот. Но было ли это так же ясно тем кто находился на БЩУ, с интересом наблюдал за выбегом, но не следил внимательно за действиями по управлению реактором СИУРа Л. Топтунова и начальника смены блока (НСБ) А. Акимова, и ощущали ли они принципиальность момента нажатия кнопки, абсолютно не ожидая никакой аварии? НСБ предыдущей смены Ю.Трегуб, видимо, не видел и не слышал что говорили Акимов и Топтунов (он находился далеко, у рабочего места СИУТа), и по его ощущениям эти проявления аварийного процесса начались в первые же секунды после начала выбега. Впрочем, на суде Трегуб дал показания ([K1], стр.475): Я слышал команду Акимова: «СИУР-заглушить реактор!». Был и ответ: «Реактор заглушен!». Но это уже после эксперимента. Зам. начальника турбинного цеха Р.Давлетбаев напротив твердо уверен, что аварийный процесс начался после нажатия кнопки АЗ-5 по окончании выбега, за которым он тщательно следил, но самого момента нажатия кнопки он также как и Трегуб , очевидно, не видел (т.е. молчит). А.С.Дятлов, который был обязан следить за всем происходящим, пишет в своих воспоминаниях, что он видел как Акимов и Топтунов о чем-то переговариваются, и думает - это была команда на остановку реактора. Слышать их разговора он не мог, был далеко, слышать мог только руководитель испытаний от Донтехэнерго Г.П.Метленко, единственный, кто находился близко от Акимова. Затем, когда реактор вместо заглушения стал разгоняться, «Л.Топтунов закричал об аварийном увеличении мощности реактора. Акимов громко крикнул: «Глуши реактор!» и метнулся к пульту управления реактором. Вот эту вторую команду глушить уже слышали все.» ([Д2] стр.58-59). Метленко, который внимательно следил за снижением оборотов турбины, говорит уверенно, что команда Акимова на заглушение реактора была дана спокойным голосом при снижении оборотов до 2500 об/мин, а раскатистый гром появился при 2100 об/мин. Мастер электроцеха Г.Лысюк, хотя и был занят выбегом (они вдвоем с СИУТом И.Киршенбаумом запускали этот режим), однако, «спокойный разговор, что надо глушить реактор» слышал, но он не видел нажал ли Топтунов кнопку АЗ-5. «Потом был возглас СИУРа об изменении мощности реактора с аварийной скоростью. Потом Акимов дал резкую команду: "АЗ-5". Сорвал бумажную наклейку с какой-то кнопки, и кто-то её нажал: то ли он, то ли Топтунов. После этого раздался взрыв.» Начальник электроцеха А.Кухарь тоже был на БЩУ во время выбега, но он из-за большого скопления людей, ходивших туда сюда не видел кто и когда нажал кнопку АЗ-5, а только слышал голос Акимова: «Глушу реактор, нажимаю кнопку АЗ-5». Дежурный электрослесарь (на самом деле инженер электронщик) Ю.Бадаев не видел и не слышал, то что происходило на БЩУ, он был в совершенно другом помещении на информационно-вычислительном комплексе "СКАЛА". Но он хорошо видел сигналы поступающие в СКАЛУ для записи программой ДРЕГ, и он абсолютно уверенно говорит, что сначала прошел сигнал на заглушение реактора от кнопки АЗ-5, а только затем (по его оценке через 15 сек) «резкий толчок , и еще через несколько секунд - толчок более мощный». Ну и что же сделал Главный конструктор с этим многообразием свидетельских показаний очевидцев? А сделал он вот что: нарисовал собственную картину того, что происходило, и вложил её в уста одного лишь Р.И.Давлетбаева, не поставив предусмотрительно кавычки, чтобы уж совсем за руку его не поймали.([E2] стр.577-578)
И теперь выходит, что все разрушения в машзале, которые наблюдал Давлетбаев происходили постепенно в течение всего выбега турбогенератора №8, а не в результате взрыва после нажатия кнопки АЗ-5, как на самом деле говорит Давлетбаев. Особенно изумительна концовка этого абзаца. Вот что на самом деле сказал Давлетбаев в статье, на которую дана ссылка:
Чувствуете издевательские нотки с элементами кощунства над трагедией, которую сами же и заложили? |
.
.