 | странаRU | |
| | Еженедельная электронная газета
№ 14 (79) 6 — 12 апреля 1996 | |
| АВАРИЯ НА ЧАЭС — ДЕЛО РУК НЕВЕЖД ОТ АТОМНОЙ ЭНЕРГЕТИКИ |
| | Национальная информационная служба (при ВГТРК)
26.04.2001 7:05 | |
| Аварии можно было избежать |
| | О причинах трагедии на Чернобыльской АЭС говорят уже на протяжении 15 лет. Сегодня, впервые в публичной печати своим мнением о произошедшем 26 апреля 1986 года, делятся руководители следственной бригады Генпрокуратуры СССР по "чернобыльскому делу" Юрий Потемкин и Петр Иванов, работавшие непосредственно в зоне аварии. |
| | Нас, сотрудников бывшей Генеральной Прокуратуры Союза СССР, занимавшихся в 1986 году исследованием причин чернобыльской катастрофы в рамках уголовного дела, подтолкнули к опубликованию собственнного мнения события последующих лет: "томский взрыв" в 1993 году, авария в июне 1993 года на ПО "Маяк" и другие.
Нисколько не пытаясь доказывать техническое совершенство взорвавшегося реактора РБМК-1000 (объективный анализ его недостатков и их "вклад" в тяжкие последствия аварии дан в заключении, проведенной по делу судебно-технической экспертизы), тем не менее считаем уместным напомнить о причинах, породивших эту катастрофу мирового масштаба.
"Ни одно событие после Второй мировой войны не задело за живое стольких людей в Европе, как взрыв 4-го реактора Чернобыльской АЭС" - справедливо отметила лондонская газета "Таймс" в апреле 1987 года.
Безопасность работы атомных электростанций - это главный вопрос, от решения которого зависит право ядерной энергетики быть. А без нее, как ни крутись, человечество в наступившем веке вряд ли обойдется.
"...безопасность можно найти - сказал Пабло.- Безопасность - это если знаешь, как увернуться от опасности. Матадор точно знает, что делает, когда не хочет рисковать зря и увернуться от опасности. Пока не напорется на рог, - с горечью сказала женщина..." Э.Хемингуэй "По ком звонит колокол".
Наши "матадоры" (по тому, как они обращались с реактором в апреле 1986 года, да и до этого, их можно сравнить с рисковыми матадорами) директор АЭС Брюханов, главный инженер Фомин, заместитель главного инженера по эксплуатации второй впереди Дятлов и некоторые другие знали, как увернуться от опасности. Во всяком случае, они обязаны были это знать. Им следовало только соблюдать требования технологического регламента.
Они, не представляя всех возможных последствий грубого нарушения Регламента, сознательно нарушили ряд норм и правил, обеспечивающих безопасность ядерных энергетических установок. Можно сказать, шли навстречу опасности и ..."напоролись на рог". Допущенные персоналом АЭС нарушения вызывали удивление у специалистов. Так, Генеральный директор МАГАТЭ Ханс Блике в беседе с корреспондентом газеты "Правда" 14.04.87 г. сказал: "...причиной аварии были совершенно невероятные, как мы считаем, ошибки, допущенные операторами АЭС". Такие катастрофы как чернобыльская не бывают следствием какого-то одного или даже нескольких нарушений. Их порождает множество нарушений, которые в конечном итоге сходятся в одно время в одной точке, как сфокусированные солнечные лучи, и ...прожигают беду. Это общеизвестное мнение чернобыльская авария иллюстрирует со всей очевидностью.
Уголовное дело об аварии на АЭС, вопреки мнению следователей и здравому смыслу, велось с учетом инструкции КГБ СССР под грифом "секретно". Хотя причины аварии, опубликованные Правительственной комиссией, не были тайной, и академик Легасов В.Д. в августе 1986 года о них дал объективную информацию на совещании экспертов МАГАТЭ в Вене. Несомненно, если бы судебное следствие было проведено в условиях широкой гласности, не возникло бы впоследствии лишних необоснованных версий и слухов о причинах аварии.
Судебная коллегия Верховного Суда СССР в июле 1987 года, рассмотрев материалы следствия об аварии на АЭС, признала, что основными причинами, приведшими к аварии, явились грубые нарушения установленных правил ядерной безопасности, допущенные директором станции Брюхановым В.П., главным инженером Фоминым Н.М., заместителем главного инженера по эксплуатации второй очереди Дятловым А.С., начальником реакторного цеха N 2 Коваленко П.А. и начальником смены станции Рогожкиным Б.В., которые за это были приговорены к различным срокам лишения свободы. За преступно-халатное отношение к исполнению своих обязанностей по осуществлению контроля за выполнением на станции норм и правил ядерной безопасности осужден инспектор Госатомэнергонадзора СССР Лаушкин Ю.А. Суд признал, что "безответственное отношение руководства и эксплуатационного персонала АЭС к требованиям нормативных документов, неукоснительное выполнение которых гарантировало безопасность эксплуатации станции, имело! место еще задолго до аварии".
Итак, в чем же конкретно, по версии следствия, подтвержденной приговором Верховного Суда СССР, провинились руководители, персонал станции и государственный инспектор Госатомэнергонадзора? Какие упущения со стороны других организаций должностных лиц способствовали возникновению аварии на Чернобыльской АЭС?
Безопасность ядерных энергетических установок, являющихся при нарушении правил их эксплуатации потенциально взрывоопасными, обеспечивается качественным проектированием и строительством, наличием соответствующего оборудования контроля за его состоянием и технологическими процессами в ходе эксплуатации, правильной организацией работ, уровнем квалификации и дисциплиной персонала, строгим контролем за соблюдением технологических регламентов, постоянным контролем за рабо-той на этих установках.
Авария на Чернобыльской АЭС явилась результатом грубых нарушений ряда перечисленных принципов.
Руководители станции не обеспечили надлежащее выполнение требовании правил безопасной эксплуатации атомных энергетических установок, не добились повышения персональной ответственности каждого работника за строгое соблюдение технологической дисциплины, не уделяли должного внимания вопросам профессиональной подготовки оперативного персонала.
Подготовка кадров проводилась с нарушениями требований Руководящих указаний по организации работы с персоналом на энергетических предприятиях и в организациях, утвержденных Министром энергетики и электрификации СССР. Как следствие сменный персонал имел слабые, не подкрепленные опытом знания. Впервые назначаемые на должности начальников смен цехов и энергоблоков не проходили необходимого обучения, дублирования на соответствующих рабочих местах. Вся эта работа была отдана на откуп начальников цехов. Более того, член центральной комиссии по проверке знаний персонала Назарковский сам не был аттестован комиссией вышестоящей организации. Должностные инструкции разрабатывались теми сотрудниками, чьи обязанности они регламентировали, не пересматривались либо это было чисто формальным актом.
Результат - многочисленные остановки блоков и аварии по вине персонала из-за низкой технологической дисциплины и нарушений регламентов. Причем нередко истинные причины и факты аварий скрывались, а выводы не делались. На предписания контролирующих органов администрация станции практически не реагировала, ограничиваясь формальным составлением очередного плана мероприятий, которые, как правило, оставались на бумаге.
Такому безобразию способствовало отсутствие в то время в целом по стране должного порядка, где, в связи с реорганизацией службы государственного контроля за безопасностью АЭС, в течение нескольких лет вообще не было контроля из центра, а контроль на местах сводился к формальным безрезультатным проверкам.
Вследствие этого на станции укоренилась порочная практика пренебрежительного отношения к соблюдению технологической дисциплины, правил и норм, обеспечивающих ядерную безопасность. Как показал анализ работы станции за несколько лет и, особенно 4-го блока за двое суток работы, предшествовавших аварии, грубые нарушения технологической дисциплины умышленно совершили руководители станции, подавая отрицательный пример подчиненным, а порой и принуждая их идти на нарушения регламента. 31 декабря 1983 года директором станции был подписан акт приемки пускового комплекса 4-го энергоблока, несмотря на то, что не были проведены испытания проектного решения об использовании энергии выбега турбогенератора для энергоснабжения питательных насосов, являющихся составной частью быстродействующей системы аварийного охлаждения реактора на случай обесточивания блока.
В течение нескольких лет безуспешно проводились испытания этого режима, однако заместитель главного инженера второй очереди Дятлов и начальник реакторного цеха Коваленко приняли техническое решение и издали распоряжение о внедрении режима выбега в опытную эксплуатацию на 4-м блоке при выводе блока на плановый ремонт. Первоначально остановка блока планировалась на 25 апреля. И к этому времени были приурочены испытания режима выбега. Программа испытаний была составлена специалистом-электриком, не имеющим знаний и опыта эксплуатации атомных реакторов, с грубыми отступлениями от требований безопасной эксплуатации ядерных энергоустановок. Фомин, Дятлов и Коваленко, являющиеся ответственными за соблюдение общей, ядерной и радиационной безопасности, утвердили ее, не предусмотрев дополнительных мер безопасности в условиях нерегламентного эксперимента, как того требовали Правила ядерной безопасности атомных электростанций. Брюханов не потребовал от подчиненных приведения ! программы в соответствие с эксплуатационными нормами, хотя условия работы реакторной установки в экспериментальном и проектном режимах существенно отличались. В программе не была оговорена необходимость остановки реактора в момент начала испытаний по выбегу турбогенератора, не увязаны между собой тепловая мощность реактора и электрическая мощность генератора, не регламентирован отвод из контура излишнего пара, не предусмотрено участие специалиста по ядерной безопасности во время эксперимента.
Более того, с ведома указанных руководителей на блочном щите управления был смонтирован и подключен нештатный управляющий узел, изменяющий во время эксперимента штатную схему, связанную с обеспечением ядерной безопасности. Неуверенность составителей программы в правильности срабатывания этого узла заставила их отключить системы аварийного охлаждения реактора.
Рабочая программа не была согласована, как того требует регламент, с научным руководителем. Главным конструктором, Главным проектантом, Госатомэнергонадзором и, даже, с заместителем главного инженера станции по науке. Кто-нибудь из них должен был обнаружить недоработки программы. Ответственный за испытания Дятлов с персоналом блока график и программу испытаний не проработал, а начальник смены станции Рогожкин вопреки требованиям должностной инструкции не проконтролировал организацию работы на блоке при выводе на ремонт и проводимые при этом испытания. Пользуясь бесконтрольностью, Дятлов и оперативный персонал смены самовольно допустили проведение замеров вибрационных характеристик турбины N8, не предусмотренных утвержденным графиком выполнения наладочных работ и испытаний перед остановом блока. 25 апреля в 14 часов была отключена одна из систем защиты - система аварийного охлаждения реактора (СДОР) - и исполнители эксперимента уже хотели было приступить к и! спытаниям, но из-за дефицита мощности в энергосистеме, вызванного аварийным отключением одной из ТЭЦ, по требованию диспетчера Киевэнерго вывод блока из работы был задержан и блок продолжал работать до 1 часа 23 минут 26 апреля, т.е. до момента аварии с отключенной системой аварийной защиты.
Руководители АЭС не проявили принципиальности и не противились этому указанию диспетчера Киевэнерго, хотя, если бы они были настоящими хозяевами своего предприятия, у них были основания настоять на своем и остановить реактор на плановый ремонт в ранее намеченный срок. В этом случае останов был бы проведен в дневное время, когда персонал более работоспособен и бдителен. Перенос срока был сопряжен с созданием атмосферы неопределенности и нервозности, в ночной смене оказались менее опытные операторы. Дальше - больше: наслоились издержки работы по проверке вибрации турбогенератора. Один эксперимент не закончили - начали другой.
Неоднократные отсрочки по различным причинам, проведение незапланированных работ, отнесение их на ночное время привели к спешке в работе персонала и сотрудников других организаций, приглашенных для проведения испытаний.
В нарушение Регламента Дятлов допустил эксплуатацию реактора с оперативным запасом реактивности менее разрешенного, не истребовав на то разрешения главного инженера станции.
Нарушив требования рабочей программы, Дятлов дал указание начальнику смены Акимову снизить мощность реактора с 700 до 200 МВт. Выполняя это указание неопытный старший инженер управления реактором (СИУР) Топтунов в 0 час. 28 мин. 26 апреля не справился с управлением реактора, в результате чего мощность упала почти до нуля. Несмотря на то, что оперативный запас реактивности был значительно ниже допустимого, Дятлов вопреки требованиям Регламента не принял незамедлительных мер к заглушению реактора, а дал указание поднять его мощность до 200 МВт без прохождения "йодной ямы" (так называют ситуацию, когда из-за работы реактора на малой мощности происходит его "отравление" ксеноном, и Регламент требует остановить реактор на срок не менее суток).
Для повторения эксперимента, в 0 час. 43 мин. сменный персонал с ведома Дятлова заблокировал автоматическую аварийную защиту A3-5 по сигналу остановки двух турбогенераторов и других параметров, тем самым взяв на себя не только функции ручного управления мощностью реактора, но и функции выбора момента, защиты его только вручную - кнопкой A3-5.
Мощность реактора была поднята до 200 МВт. При такой малой мощности реактор работает неустойчиво. В 01 час.03 и 07 мин. в работу были дополнительно включены по четвертому главному циркуляционному насосу (ГЦН) в обеих насосных, что повлекло за собой уменьшение паросодержания в активной зоне реактора, увеличение расхода питательной воды.
Допущенные нарушения привели к дальнейшему падению оперативного запаса реактивности. На 1 час.22 мин. 30 сек. он был не более 6-8 стержней управления и защиты (СУЗ) и в соответствии с Регламентом требовалось немедленно заглушить реактор, что персоналом сделано не было. Не проверив оперативный запас реактивности. Дятлов принял решение про-должить испытания. Системы аварийной защиты реактора (САОР и АЗ-5), ранее выведенные из работы, перед началом эксперимента не были задействованы.
При таком состоянии реактора, приведенного в нерегламентное, крайне неустойчивое, характеризующееся недопустимо малым оперативным запасом реактивности и повышенной чувствительностью нейтронно-физических и теплогидравлических характеристик к вводимым в него возмущениям, когда проявляются отрицательные качества реактора, при отключенной по ряду параметров автоматической защите, персонал приступил к проведению испытаний турбогенератора.
В 1 час.23 мин. 04 сек. были закрыты стопорные клапана турбины N 8. Турбина N 7 была отключена раньше. Таким образом, поступление пара в обе турбины было прекращено. В то же время реактор продолжал работать. Как следствие - катастрофической быстротой стало повышаться давление в системе.
Из-за того, что четыре ГЦН, начавшие питаться от энергии выбегающего турбогенератора, снизили обороты, суммарный расход воды через реактор стала падать. Повышение давления пара и снижение подачи питательной воды в барабан-сепараторы при неустойчивом состоянии реактора привели к росту мощности.
В условиях недопустимо малого запаса реактивности (количество стержней СУЗ в активной зоне реактора.), неустойчивого состояния реактора, подъема мощности, появления нестабильности в работе ГЦКов, вызвавшем вибрацию оборудования, шум и грохот в помещениях, т.е. в сложившейся аварийной ситуации, когда стали рваться трубопроводы, примерно в 1 час.23 мин,40 сек. СИУР Топтунов, по поданной с запозданием команде начальника смены блока (НСБ) Акимова, нажал кнопку A3-5, вводя аварийную защиту в ручную. Стержни управления и защиты начали погружаться в активную зону и остановились в деформированных в результате начавшейся аварии каналах.
По мнению экспертов, из-за перечисленных факторов эффективность аварийной защиты оказалась в начальный момент движения стержней СУЗ практически нулевой, а замещение воды в нижних частях каналов СУЗ вытеснителями и "опрокидывание" нейтронного поля обусловили ввод положи-тельной реактивности. Быстрое уменьшение расхода питательной воды в условиях начавшегося роста мощности привели к интенсивному парообразованию в активной зоне, создав дополнительную положительную реактивность (при увеличении содержания пара в теплоносителе цепная реакция деления урана едет с возрастающей скоростью) и условия для неконтролируемого разгона реактора, на мгновенных нейтронах. Последовало несколько взрывов, разрушивших активную зону реактора и прилегающие к ней конструкции энергоблока. В атмосферу и на местность было выброшено большое количество радиоактивных веществ.
Руководители ЧАЭС не обеспечили подготовку персонала к действиям в экстремальных аварийных ситуациях, а предприятие необходимыми техническими средствами дозиметрического контроля и разведки. Не были приведены в готовность защитные сооружения на станции. После взрыва не были выполнены требования Плана мероприятий по оповещению и защите персонала и населения в случае экстремальной аварии, не была организована надлежащая радиационная разведка и постоянный дозиметрический контроль, в критический момент на станции не оказалось соответствующих средств дозиметрического контроля.
Руководители станции посылали подчиненный персонал в опасные зоны без сопровождения службы дозиметрического контроля и средств индивидуальной защиты. Люди не имели сведений о фактических уровнях радиации на территории станции и аварийного энергоблока. Несвоевременное отключение приточной вентиляции усугубило радиационную обстановку в помещениях других энергоблоков, где нес службу сменный персонал (в помещения засасывались радионуклиды, выброшенные взрывом из реактора). К восьми часам утра 26 апреля на станцию был допущен в полном составе сменный персонал энергоблоков и сотрудники других подразделений, хотя это не вызывалось необходимостью.
Руководители станции не информировали о действительной радиационной обстановке на станции и в город Припять. Более того, была дана справка о заниженных дозах загрязнения.
Отсутствие объективной, гласной информации о радиационной обстановке привело к поражению части персонала и населения города. На время окончания следствия в декабре 1988 года были известны следующие данные о жертвах: в день аварии погибли Ходемчук и Шишенок, получили большие дозы облучения еще 28 работников станции и других организаций, которые в мае-июне этого же года умерли от острой лучевой болезни.
Кроме того, многим гражданам, в том числе и детям, в результате поражения радионуклидами были причинены телесные повреждения различной степени тяжести, от которых до сей поры продолжают преждевременно умирать и получать инвалидность тысячи участников ликвидации последствий чернобыльской катастрофы и жителей прилегающей местности и других территорий. Полный моральный и материальный ущерб от аварии вряд ли возможно подсчитать.
Преклоняясь перед мужеством сотрудников пожарных расчетов под командованием Правика В.П. и Кибенка В.Н., ликвидировавших очаги загорания на аварийном блоке в ночь на 26 апреля 1986 года, тем не менее не следует забывать, что они не были ознакомлены с "Боевым уставом пожар-ной охраны", введенным в. действие приказом МВД СССР N 211 от 1 ноября 1985 года, где, в отличие от ранее действовавшего, был впервые определен порядок тушения пожаров на объектах с наличием радиоактивных веществ, в котором предусматривались средства индивидуальной защиты, обязательный допуск к работе в очаге загорания в сопровождении представителей АЭС с анализом радиационной обстановки и ряд других мер безопасности,
В результате пожарные действовали на свой страх и риск, без средств индивидуальной защиты, без знания радиационной обстановки, без ориентира как правильно работать в подобной ситуации. Под общим руководством начальника пожарной части Телятникова Л,П., тушившие пожар на крыше 4-го энергоблока, были обречены на неминуемую смерть и вскоре умерли от общего лучевого поражения.
С учетом требований нового Устава можно было избежать столь тяжких последствий, хотя бы частично. Один из "уроков Чернобыля" - уметь действовать в экстремальных условиях с наименьшим риском, беречь людей.
Сейчас Россия вновь поворачивается лицом к ядерной энергетике. Буквально несколько недель назад дала ток Ростовская АЭС. Планируется ввод в действие новых энергоблоков на некоторых других АЭС. Только настораживает несколько бравурное утверждение; "Самое главное - удалось преодолеть синдром Чернобыльского страха". Но как это понимать? То ли - "ничего страшного, смело поехали дальше"; то ли - "глубоко осмыслили трагедию, науч-нопроработали и внедрили в жизнь меры совершенствования сложных технологических агрегатов, которые бы максимально обеспечивали безопасность, подготовили квалифицированные, дисциплинированные кадры, создали им нормальные (в т.ч. по оплате труда) условия работы, наладили действенный контроль за правильной эксплуатацией ядерных и других опасных производств". Хочется быть уверенным, что именно по второму варианту проходит преодоление "чернобыльского синдрома".
Однако и постчернобыльские события - так называемый "томский взрыв" на радиохимическом производстве Сибирского химического комбината весной 1993 года, авария на аналогичном производстве на ПО "Маяк" летом того же года, утечка радиоактивных веществ на Воронежской АЭС, "арзамазский взрыв", "свердловский взрыв", взрывы на оборонных предприятиях в г.г.Павлограде, Соликамске и др., наводят на тревожную мысль: "сколько же раз (второй, третий, десятый...) мы будем наступать на одни и те же грабли?"
Не пора ли на высоком государственном уровне серьезно озаботиться обеспечением безопасности в хозяйственной деятельности страны. Это тем более актуально, что сейчас наметилась тенденция к оживлению промышленности.
Незадолго до своей трагической гибели академик В.А.Легасов опубликовал статью "Проблемы безопасного развития техносферы", в которой высказал актуальные и на сегодняшний день мысли о совершенствовании техники, максимально исключающей техногенные катастрофы, о подборе и подготовке кадров для управления сложными потенциально опасными процессами на уровне, приближенном к тому, как это делалось в авиакосмической промышленности. Академик, в частности, предлагал объединить усилия специалистов всех областей знания, направить их на более безопасное и надежное использование достижений научно-технического прогресса. Несомненно идеи и предложения Валерия Алексеевича Легасова не могут быть невостребованными, слишком они актуальны и сегодня. Как последнее завещание замечательного ученого и патриота помнятся его слова: "Жизнь в сложившейся техносфере налагает особую ответственность на каждого члена общества". Они адресованы прежде всего к Вам - руководителям инженерам, управляющи! м сложными технологическими процессами на потенциально опасных ядерных и иных производствах. Какие бы ни были совершенные механизмы и регламенты работа на них, от Вас инженеров на пультах управления в конечном итоге зависит безопасность людей, окружающей среды и производства. В связи с этим будет уместным напомнить положение из Циркуляра Морского технического комитета, еще царских времен: "Никакая инструкция не может перечислить все обязанности должностного лица, предусмотреть все отдельные случаи и дать вперед соответствующие указания, а поэтому господа инженеры должны проявлять инициативу и, руководствуясь знаниями своей специальности и пользой дела, принять все усилия для оправдания своего назначения".
В эпоху ядерной энергетики и электроники, не отрицая самых высоких требований к технике, все же высшая ответственность лежит на человеке. Его умение творчески мыслить, глубокие знания, его психологическая готовность к сложным ситуациям (или трагическая неготовность) к ним в критический момент оказываются решающими.
В заключении, на основе своего многолетнего опыта расследования аварий на производстве осмелимся дать совет господам инженерам - решительно отказаться следовать веками укоренившемуся на Руси принципу:
"Ты начальник - я дурак" (как, впрочем, и наоборот). Пора в полной мере осознать себя по-настоящему инженером, личностью, а не чиновником, готовым выполнить любые указания начальства.
Если бы находившиеся на блочном щите управления 4-м энергоблоком в ту роковую ночь инженеры проявили себя настоящими хозяевами порученного дела, то надвигающуюся трагедию можно было не допустить. Тогда среди них робко прозвучал ропот недоверия руководящим указаниям Дятлова, которые по существу погубили реактор, но до решительных действий дело не дошло. К примеру, кто бы поставил в упрек Топтунову или Акимову то, что они, действуя в строгом соответствии с требованиями Регламента, отказались поднимать мощность реактора без прохождения "йодной ямы", или заглушили реактор, когда он работал с запасом реактивности менее 15 стержней управления и защиты в активной зоне. И, безусловно, они должны были немедленно заглушить реактор, когда последовала команда об отключении восьмого турбогенератора. Они же могли отказаться снижать мощность реактора до 200 МВт, приведя его в неустойчивое состояние, вопреки утвержденной программе эксперимента.
Трудно не согласиться с мнением специалистов о том, что проблемы обеспечения безопасности в техносфере в том числе -ядерной безопасности - это не только научно-технические, но и в неменьшей степени социально-экономические. Без надлежащего порядка в обществе, в государстве, в тех ведомствах, которые занимаются тем или иным видом хозяйственной деятельности, на тех предприятиях, где осуществляется производство, без высокого уровня культуры производства, без знающих свое дело и дисциплинированных кадров, достаточно материально обеспеченных без действенного контроля за их деятельностью - не обеспечить безопасность, какие бы технические меры не принимались, какие бы совершенные агрегаты защиты не внедрялись,
К сожалению, не было сделано разумных, решительных действий и на самом краю надвигавшейся трагедии. Ознакомившись с нашим мнением, у многих из Вас промелькнет мысль о том, что все это уже много раз говорилосьвсе было. Все так! Однако техногенные катастрофы не отошли в область воспоминаний. Они еще рядом с нами, как потенциально, так, нередко, в реальном проявлении, и не следует мириться с тем, чтобы они становились нормой жизни. |
| Тома "чернобыльского дела" до сих пор фонят |
| | Уголовное дело N 19-73, которое вела Генеральная прокуратура по факту аварии на Чернобыльской АЭС в прямом и переносном смысле можно назвать "радиоактивным. В архивах хранятся десятки томов этого дела, которые до сих пор продолжают "фонить" - уничтожить радиоактивные страницы или скопировать было нельзя - в деле должны быть только подлинники. Когда дело передавалось Верховный суд, к каждому тому, была приложена справка о его радиоактивности. О том, как работала следственная бригада в зоне аварии Стране.Ru рассказывает бывший старший помощник Генпрокурора СССР руководивший расследованием аварии на ЧАЭС Юрий Потемкин. |
| | - Юрий Алексеевич, когда Вы возглавили следственную бригаду?
- Это произошло в июне. Я как раз был в отпуске. Позвонили, вызвали к генпрокурору. Я приехал: мне сказали "Принимайте дело в производство". Принял и сразу поехал на место аварии. Работы было очень много: надо было изучить все сохранившиеся записи самописцев, журналов, техническую документацию, изучить само место взрыва. Естественно силами следователей все это было сделать невозможно - это же не злоумышленника поймать или отпечатки пальцев взять, здесь все следствие должно было строиться на научном и анализе практической работы. Начали искать экспертов, что оказалось тоже непросто. Многие отказывались, ссылаясь кто на болезнь, кто еще на какие-нибудь объективные причины. Но в итоге удалось собрать 11 человек, все известные специалисты.
-А Вы были специалистом в этой области, когда принимали дело?
-Ну, посудите сами, как можно быть специалистом во всем, если ты следователь? Я долго работал, в Челябинске. Предположим, идет эксперимент, определяют подкритический объем, происходит авария, я расследую причины. А где взять информацию о тех же подкритических взрывах - книг об этом не было, да и не могло быть - информация то секретная. То же самое и в Чернобыле - об этом реакторе я имел только общее представление, но уже в процессе следствия изучил подробно.
-А сколько было человек в следственной бригаде?
-Когда мне дело дали было много, но я оставил только 10 человек, из них часть из украинской прокуратуры, часть из генеральной
-В живых сколько осталось?
-Болотов умер несколько лет назад, Игорь Ильечевский умер, самый молодой из нас, ему тогда было 30 лет всего. Иванов - инвалид, я инвалид. Из украинцев сейчас уже не знаю, по-моему тоже не все уже живы. Ведь и само дело у нас же "грязное" было. Приходилось возиться с массой документов, особенно эти журналы, которые были на блочном щите управления, старенькие изолентой скреплены. Когда я первый раз зашел в кабинет к криминалистам - радиация буквально в воздухе чувствовалась. Когда замерили фон - чуть волосы дыбом не встали. А ведь работать приходилось долго, этот кабинет криминалистики был в обычном жилом доме, в Киеве, на первом этаже, сверху и сбоку люди живут, за стенкой продовольственный магазин. Мне с великим трудом удалось добыть металлический сейф, чтобы это все сложить, эту всю грязь. А когда отдали дело в Верховный суд, у нас же была на него составлена справка, какой томик сколько радиации дает. Ведь мы же не могли цветокопии сделать нам были нужны подлинники. Как пр! ишлют эксперты 3-4 ящика с документами открываем проверяем дозиметром. Смотрим - Боже мой, фон-то какой!
-И сколько там их было?
-По-моему, 57.
-А сейчас они в архиве тоже лежат фонят или их уничтожили?
-Нет уничтожать их нельзя. Где дело сейчас, я не знаю. Скорей всего в Верховном суде.
-Как вам удалось восстановить картину случившегося? По показаниям?
-И по показаниям, и по осмотрам, и по анализу, сами же мы тоже рылись в этих учебниках, пособиях, регламентах. Показания людей, показания специалистов в области атомной энергетики, причем не только советских, но и иностранных. Так что смогли докопаться до истины.
- А подозреваемые помогали следствию?
- Я бы не сказал, скорее наоборот. Тот же Дятлов все отрицал, а может чего-то и недопонимал, но во всяком случае ссылался на погибших, всячески обеляя себя.
-И как же удалось выудить из них правду?
-Очень просто предъявляли результаты экспертизы, где черным по белому было написано, произошло то-то и то-то, во столько-то.
-А была необходимость во время следствия брать под стражу людей, которые получили свои дозы облучения и были уже обречены?
- Мое личное мнение - необходимости не было. Но поступил сигнал от руководства прокуратуры - троих арестовать. Кроме того, существовала и реальная угроза для их жизни. Было очень много обозленных людей, и у нас даже была информация, что готовилась расправа. Что касается условий содержания - то их посадили в самую лучшую тюрьму в Киеве. Были отдельные камеры и постоянный врачебный надзор.
-Не секрет, что общественное мнение было на их стороне: "вот, мол наказали стрелочников".
-Да, было и такое. Если бы открыто вели процесс, если бы там были журналисты, если бы знали люди, как все было, то никаких вопросов бы не возникало. Кончено у каждого может сложиться впечатление: слушай, значит там не все в порядке, там наверное нашли козлов отпущения. Гласность она и нужна. И тогда она была нужна, гласность-то.
-А почему все-таки засекретили дело?
-Это не мне вопрос, а к тогдашнему руководству страны. Мое мнение, как следователя которому поручили это дело, с самого начала было, что такие дела не ведут секретно. Вся страна и весь мир бурлит, а мы что-то пытаемся скрывать.
-А что вам сказали?
-Мне сказали: "Распишитесь", инструкция комитета безопасности. Один из первых пунктов, там значился: "истинные причины аварии - секретно".
-Это было единственное, против чего вы выступали?
- Нет не единственное. Мы были поставлены в совершенно безобразные условия по временным срокам. Но выступай - не выступай, а работать надо. К тому же нас постоянно подгоняли и говорили: "быстрей - быстрей". Работать приходилось сутками. Следствие пришлось закончить буквально за полгода.
-То есть это может означать, что из-за нехватки времени следствие было проведено не достаточно квалифицировано и не в полном объеме?
-Я считаю, что достаточно. Можно было разобраться. Конечно, можно было его шлифовать. Сейчас годами ведут дела самые простые. Однако, я считаю, что мы сделали все, что надо, в пределах тех возможностей, которыми мы располагали. Хотя хвалиться нечем, прямо скажем..
-И все-таки не получилось так, что наказали невиновных людей?
-Это вы смотрите. Смотрите сами, анализируйте, тем более что принял решение о виновности Верховный суд СССР. В то время в компетентности его судей все-таки никто не сомневался. Другое дело, я знаю, что это не были такие злодеи, которые хотели взорвать станцию. Нет, конечно, но они нарушили регламент работы на станции из-за чего и произошла авария
на главную
к карте сайта |
|